В конце ок­тября 1942 года немецкая дирекция железных дорог в генераль­ном округе «Белоруссия» обратилась к Ивану Ермаченко, кото­рый в это время являлся шефом белорусской самообороны, с запросом: не мог бы он организовать батальон железнодорожной охраны. Условия, которые при этом предложила дирекция, были, сточки зрения Ермаченко и его помощников, вполне приемле­мыми. Поэтому на немецкое предложение он решил ответить согласием.

Неделей позже состоялась встреча руководства БНС с началь­ником немецкой охраны железных дорог (Bahnschutz) Щтримке, который находился в подчинении у начальника полиции порядка генерального округа «Белоруссия». На этой встрече обговарива­лись дополнительные условия и были разработаны принципы орга­низации батальона. Участвовавший во встрече Франц Кушель по­зднее отметил, что «немцы были очень уступчивым и и приняли все поставленные белорусскими представителями условия». В резуль­тате было принято решение, согласно которому белорусы предос­тавляли личный состав для батальона и его командные кадры, а немцы обязались позаботиться об их обмундировании, вооруже­нии, размещении и материальном содержании.

По мнению как немцев, так и белорусов, сформировать бата­льон было не трудно, так как существующая сеть призывных пунктов белорусской самообороны давала возможность быстро собрать нужное количество добровольцев. Что же касается кад­рового персонала, то к октябрю 1942 года школой по подготовке командного состава КБС в Минске и инструкторскими школа­ми в округах было выпущено два офицерских и один унтер-офи­церский курс.

Примечательно, что не все офицеры КБС с энтузиазмом от­неслись к этому новому проекту. Так, начальник унтер-офицер­ской школы в Новогрудке лейтенант Иосиф Сажич откровенно сказал Кушелю, что не верит немцам. Последний же ответил, «что необходимо хватать оружие, там, где это только возможно».

Тем не менее уже на следующий день после встречи с немца­ми Ермаченко и Кушель отдали соответствующие указания ок­ружным референтам белорусской самообороны. А вскоре начал прибывать и контингент. Первая партия добровольцев была на­правлена из Слонима в Минск, где из них почти сразу же начали формировать первую роту батальона.

При переговорах со Штримке было условлено, что первона­чально в батальон необходимо набрать 800 человек, однако уже к весне 1943 года число добровольцев в нем достигла 1000. На тех же переговорах была установлена и структура батальона, кото­рый должен был располагаться поротно на всех крупных желез­нодорожных станциях генерального округа «Белоруссия»:

• 1 -я рота — в Минске;
• 2-я рота — в Столбцах;
• 3-я рота — в Барановичах
• 4-я рота — в Лиде;
• 5-я рота — в Крулевщизне.

По предложению Ермаченко командиром батальона был на­значен Франц Кушель. Однако уже в январе-феврале 1943 года немцы изменили свои условия и потребовали, чтобы команди­ром был офицер немецкой железнодорожной охраны, при кото­ром от БНС должен был находиться только офицер связи. Ерма­ченко вынужден был согласиться, и таким офицером был назна­чен капитан Виталий Микула.

Батальон снабжался со складов немецкой железнодорожной охраны в Минске. Его личный состав носил стандартную синюю униформу этой ветви немецкой полиции, но с белорусскими петлицами и кокардами. Как и в батальонах белорусской са­мообороны, в качестве кокарды была выбрана «Погоня», а в качестве петлиц —двойной «Ярыловский» крест. Погоны в ба­тальоне были немецкими. Однако немцы неохотно признавали за белорусами персональные воинские звания, заменяя их дол­жностными. Вместо, например, «лейтенант» или «капитан» они употребляли «zugfuhrer» или «gruppenfiihrer». Вооружение было также немецким, но его тип больше зависел от удаленности рот батальона от Минска. Например, на вооружении у солдат Лидс-кой роты были советские пулеметы Дегтярева «Д П-27». Несмот­ря на централизованное обеспечение и снабжение, в некоторых ротах были трудности материального характера. Так, в Барановичской роте половина личного состава не могла посещать за­нятия, поскольку не имела обуви.

После своей организации каждая рота проходила четырехне­дельное обучение, которое заключалось в строевой и боевой под­готовке. Последней уделяли наиболее серьезное внимание (на­пример, в Лиде личный состав роты выводили за город и обучали вести наступление и оборону, уметь окапываться и т.п.). По окончании обучения рота уже могла использоваться для охра­ны железной дороги. Так, уже в декабре 1942 года была подго­товлена Минская рота (командир — лейтенант Дмитрий Чайков­ский). Вслед за ней, в январе 1943 года, была подготовлена рота в Барановичах (командир — лейтенант Барбарыч). А в феврале 1943 года закончила свое обучение последняя рота — Лидская (командир —лейтенант Иосиф Сажич).

После завершения организации и подготовки каждая рота была разделена на небольшие группы (по 10—15 человек), кото­рые были размещены по всей белорусской железной дороге, а некоторые даже были направлены в юго-западную Россию. Каж­дая группа по численности не превышала одного отделения и располагалась на основных узловых станциях. Так, первая груп­па Минской роты была направлена в Полоцк, вторая размеща­лась на станции Унеча под Орлом (юго-западная Россия), а пос­ледняя оставалась в Минске, где одно время несла охрану зда­ния Центрального совета БНС. Барановичская рота была также разделена на группы и направлена в Полесье (южная Белоруссия). Самая сильная группа этой роты была размешена в Калинковичах, где вела постоянную борьбу с советскими партизана­ми, дислоцировавшимися в Полесских лесах. В целом же к вес­не 1943 года все железные дороги на территории от Орла до Бре­ста и от Полоцка до Калинковичей имели белорусскую охрану. Одной из основных задач ее личного состава была борьба с со­ветскими и польскими партизанами.

По утверждениям некоторых офицеров батальона, его роль была намного значительнее той, которую отводили ему немцы. Уже само появление какой-нибудь из его рот в населенном пункте способство­вало оживлению там белорусского национального движения. На­пример, в Лиде до зимы 1942 года оно находилось на полулегаль­ном положении и, как это ни парадоксально, не по вине немцев. Дело в том, что в городе проживало очень много поляков, которые зани­мали главенствующее положение в местной администрации и по­лиции и при всяком удобном случае терроризировали белорусов. После же того, как в Лиде была организована рота Иосифа Сажича, местное белорусское население, по его словам, «сразу "подняло уши" и начало отважно говорить по-белорусски, имея за плечами свое войско». Поляки же, наоборот, заметно притихли.

Следует сказать, что взаимоотношения немецкого руковод­ства и белорусских офицеров не всегда были нормальными. Так, убедившись, что организация и подготовка батальона идут со­гласно графику, и он превращается в реальную военную силу, немцы решили забрать его из-под белорусского влияния. Поэто­му уже весной 1943 года Штримке стал смещать белорусских офицеров с командных должностей и заменять их немецкими унтер-офицерами. Кроме того, офицеры с большими амбиция­ми сами уходили из батальона. Например, так поступили капи­тан Микула и лейтенанты Чайковский и Барбарыч. Со временем все белорусские офицеры были удалены из батальона. По насто­янию Кушеля для белоруса удалось сохранить только одну дол­жность — пропагандист батальона. Им стал лейтенант Сажич, бывший командир Лидс кой роты.

Отношение немецких командиров к солдатам-белорусам было очень плохим. Немецкие унтер-офицеры били их, отбирали про­дуктовый паек и т.п. Вследствие этого многие белорусские унтер-офицеры уволились из батальона, а некоторые, разжалован­ные в рядовые, перешли к партизанам. Такой случай, например, произошел на станции Выгода — между Барановичами и Минс­ком. Здесь командир белорусского взвода унтер-офицер Слоним­ский вместе со своими людьми (12 человек) напали на немецкое подразделение, которое вместе с ним охраняло станцию, разору­жили его и ушли в лес, прихватив с собой 5 ручных пулеметов, 12 винтовок, несколько гранат и запас патронов. Там бывшие добровольцы создали партизанский отрядим. Константина Калиновского, который некоторое время выступал под белорусски­ми национальными лозунгами, а затем был вынужден присоеди­ниться к более крупному коммунистическому партизанскому со­единению.

«Тем не менее, — писал Франц Кушель, — благодаря пропа­гандистской работе Сажича батальон в целом самоотверженно выполнял свои обязанности до тех пор, пока из Белоруссии не ушел последний немецкий поезд».

Одной из последних акций этого батальона была охрана 2-го Всебелорусского конгресса. Руководство БЦР не без оснований опасалось, что его проведению могут помешать как коммунис­тические партизаны, так и немцы. Поэтому из личного состава батальона были отобраны только самые надежные офицеры, ко­торые под командованием лейтенанта Сажича патрулировали вокруг места проведения конгресса или незаметно находились среди его делегатов.

После отступления немцев из Белоруссии батальон был пере­веден в Прирейнскую область (Западная Германия), где его лич­ный состав использовался как рабочая сила по ремонту желез­ных дорог. Позже, в декабре 1944 — январе 1945 года, часть его бойцов влилась в 1 -ю Белорусскую гренадерскую бригаду войск СС, речь о которой пойдет ниже.