Тем не менее даже после расфор­мирования КБС идея охраны оккупированной территории сила­ми самообороны не умерла, как казалось, окончательно. Летом 1943 года она возродилась в виде так называемых «охранных де­ревень» и была связана с проектом Розенберга по внедрению в восточных областях «нового порядка землепользования». Глав­ной своей целью этот проект ставил привлечение белорусских крестьян на сторону новой власти, поскольку обещал им наде­ление землей в полную собственность. Проект имел больше про­пагандистский характер, так как окончательно аграрный воп­рос немцы собирались решать только после завершения войны. Пока же предусматривалось, что «при наделении земельными участками следует иметь в виду в первую очередь и преимуще­ственно тех крестьян, которые оказывали содействие в борьбе против партизан». «Оборонные деревни» и явились тем местом, где крестьянин мог получить землю в свою полную собствен­ность.

По сути, «оборонные деревни» явились компромиссом между политическим и полицейским руководством оккупиро­ванных территорий, так как новый фюрер СС и полиции «Бе­лоруссии» СС-штандартенфюрер Эрих Эрлингер понимал всю их неэффективность с военной точки зрения. Розенберг же, по­мимо политических мотивов, видел и явный экономический выигрыш от этой затеи. По его мнению, эти деревни позволили бы контролировать производство и захват сельскохозяйственной продукции. «Опираясь на эти опорные пункты, — утверждал вслед за Розенбергом заведующий экономическим отделом ге­нерального комиссариата, — надо попытаться вовлечь в поли­цию оседлое местное население и тем самым оказать поддержку немецким войскам».

В результате осенью 1943 года началось создание сети «обо­ронных деревень», преимущественно в районах, граничащих с лесными массивами. Так, в Барановичском округе их было орга­низовано 14, в Слонимском, Новогрудском и Слуцком окру­гах — примерно по 10. Главной задачей гарнизона этих деревень было отражение партизанских нападений, а также вылавливание одиноких диверсантов и разведчиков. Для несения такой, в общем-то непростой по тем условиям даже для регулярных час­тей, службы немцы выдавали местным жителям не более 20 ста­рых советских винтовок с небольшим боезапасом к ним. Перво­начально, пока партизаны не разведали реальную военную силу «оборонных деревень», их наличие в том или ином районе прино­сило некоторые положительные результаты. Однако со временем стало ясно, что гарнизоны этих деревень не могут обороняться против лучше вооруженного и большего по численности врага. По словам наместника БЦР в Вилейском округе Иосифа Малецкого, к середине 1944 года «они производили только провоциру­ющее воздействие на польских и коммунистических партизан, заставляя их мстить мирному белорусскому населению». В об­щем, и с политической, и с военной точки зрения идея «оборон­ных деревень» не оправдала себя. Кроме того, их население не подлежало мобилизации в Белорусскую краевую оборону, что, естественно, лишало последнюю значительного контингента более-менее подготовленных и обстрелянных призывников.

В связи с этим президент БЦР Радослав Островский 25 мая 1944 года обратился к генеральному комиссару фон Готтбергу с таким письмом: «Глубокоуважаемый Генеральный комиссар Бе­лоруссии! Будучи в Слуцке, я узнал, что местные "оборонные деревни" не могут выполнять возложенные на них обязанности, так как их вооружение (несколько винтовок) не может дать от­пор хорошо вооруженным советским партизанским отрядам, возглавляемым командирами-специалистами, сброшенными на парашютах. В результате, гибнут не только добровольцы, кото­рые пытаются сопротивляться, но и их семьи. Поэтому убеди­тельно прошу Вас, г-н Генерал, остановить акцию "оборонных деревень"...». Фон Готтберг откликнулся на просьбу Остро­вского и приказал ликвидировать эти деревни не только в Слуц­ком округе, но и в других районах.