Сегодня — 9 июля 1941 года. Я, мой друг Ванька и Поленька — девчонка с нашей улицы — встретились в городе на том месте, где сейчас памятник Победы. А тогда там стояли два кирпичных здания продовольственных магазинов. Один уже разбит бомбами, а уцелевший работает, и продавцы, как обычно, в белых халатах.
Город кажется полупустым. На столбах радиоприемники передают последние события. Картина безрадостная — с упорными оборонительными боями части Красной Армии отходят, хотя на нашем направлении немцы отбиты на 20 — 30 километров западнее Полоцка.
Только мы отоварились, послушали радио и хотели прокатиться на трамвае, как вдруг раньше обычного в небе появились большие группы немецких бомбардировщиков и началась беспощадная бомбежка города.
С большим трудом мы добрались до своего противотанкового рва, где нас уже ждали с волнением и нетерпением. В этот день мы не работали — либо сидели там спрятавшись, либо при малейшем затишье вылезали на бруствер.
Палящее жаркое солнце. Голубое, безоблачное небо покрыто большими хлопьями разрывов зенитных снарядов. Над городом появляется очередная группа немецких пикировщиков в сопровождении истребителей. Навстречу им поднимаются наши «ястребки» и завязывается бой. Пули и осколки от разорвавшихся снарядов сыплятся на нас, как град. Закрываемся от них лопатами. В каждом таком бою наши сбивали по 2 — 3 — 5 немецких самолетов. И как приятно было видеть, когда стервятник, объятый пламенем, летел вниз, разматывая за собой траурный хвост дыма.
Сегодня с самого утра множество выстроившихся в воздухе пикировщиков-ревунов, волна за волной, заходят на бомбежку. И так до четырех часов дня... И тут через бруствер в наш ров переползает какой-то седой военный, с пистолетом в правой руке. И сразу громко:
— Кто вас тут оставил? Вас сейчас подавят немецкие танки! Бегите на восток, бегите домой! Все, невзирая на опасность, бросились вылезать из рва. Мы с Ванькой тоже выскочили в поле. И, то что я увидел, меня повергло в ужас... Из города в нашу сторону двигалась масса людей — тысяч тридцать жителей. В основном это были женщины с детьми и старики. Женщины были в голубых, красных, розовых платьях и кофточках, с детишками на руках, а за платья у них держались еще по двое-трое малышей с какими-то котомками... А над ними, буквально по головам, с ревом носится стая немецких самолетов-стервятников, расстреливая их в упор. Смерть, кровь, крики, плач детей, рыдания матерей, мольба о помощи раненых, проклятия стариков... Из кабин самолетов видны самодовольные и надменные рожи немецких летчиков-душегубов... Я погрозил кулаком этим гадам, летавшим над нами, и один самолет тут же пошел на разворот и стал охотиться за нами, так что мы с Ванькой снова залезли в ров. В это время со стороны шоссе по рву шел какой-то раненый военный — как позднее выяснилось, комиссар батальона. Он обратился к нам и попросил, если мы умеем стрелять, помочь красноармейцам задержать немцев. Чего-чего, а этого мы никак не ожидали. Таких пацанов, как мы с Ванькой, оказалось десятка два. Нам дали винтовки, патроны, сказали запечь за бруствер рва и рассредоточиться между солдатами.
И вот началось — со стороны аэродрома, из-за домов и строений, выползли восемь серых, в пыли, танков с крестами на броне. Бьют по нам с ходу, и их снаряды ложатся совсем рядом... За танками — три цепи немецкой пехоты в касках. Танки идут быстро, пехота бежит, но кажется, что время остановилось. Нам передают: «Стрелять по пехоте! Отсечь пехоту от танков!». Я еще издалека подобрал себе здоровенного немца и не отвожу от него рамки прицепа. От того, что я только что видел, я готов был не только стрелять, но и вцепиться в него зубами. Ванька рядом — держит на мушке другого. Команда — Огонь! — и я нажимаю спусковой крючок. Немец рухнул, и Ванькин тоже завалился. Мы стреляли еще и еще, и немецкая пехота залегла. В то же время по танкам вдруг ударили две наших пушки, и один из них зачадил. Остальные стали пятится, а пехота — отползать... Наступила какая-то странная тишина. Я посмотрел на город, и сердце мое забилось еще сильней — над ним стояло почти сплошное облако дыма и пламени...
Но раздумывать было некогда — немцы снова пошли в атаку. И снова немец, которого я держал на прицеле, зарывается носом в землю. За ним падают и другие — все-таки неплохо нас учили в школе военному делу и не зря мы носили значки «Готов к труду и обороне!». Совсем недавно заинтересовался возможность выигрыша в онлайн казино,друг скинул ссылку на портал с лучшими лицензионными казино https://licensescasinos.ru онлайн для понимания картины.Зашел, увидел список из десяти лицензионных онлайн казино(видимо) а что делать дальше не пойму.Оказалось нужно просто выбрать луюле и отправляться играть.
Бой идет сильный и длится долго. Наш батальон держится изо всех сил. Немцы залегают, а их танки ползут более осторожно. Вот подбит еще один! Атака ослабевает, немцы откатываются назад, а мы стреляем им вдогонку. В этот день они больше не лезут...
В нашем батальоне тоже есть убитые и раненые. Комиссар ранен во второй раз, но с поля боя не уходит. Он ходит с красноармейцем, который переписывает наши фамилии, имена, отчества, год рождения и местожительства. Мы все оказываемся подростками лет 16 — 17, нас благодарят и отпускают домой...
Солнце катится к закату. Горит наш Витебск... Горит все то хорошее и красивое, что за века создали витебляне и их предки. Горят жилые дома, фабрики, заводы, деревья, даже асфальт на тротуарах... В густом дыму задыхаются голуби и падают в огонь. Горят живые люди — раненые, больные и инвалиды. Над городом огромный, черный гриб дыма... Этот день так и остался в моей памяти самым тяжелым днем Отечественной войны...
