-Документы о переходе 825-го батальона «Волго-Татарского легиона на сторону партизан
-Непокорный легион. Муса Джалиль в своих стихах воспел Западную Двину
-Легионеры - предатели или жертвы?
-Проблемы гражданской реабилитации легионеров 825-го батальона легиона “Идел-Урал”

Это самый известный из всех созданных татарских батальонов. При формировании каждого соединения в вермахте составлялся конкретный документ - Stammtafel (можно перевести как «родословная»). В «родословной» 825-го батальона было записано: «Создан как Волго-татарский 825-й пехотный батальон в следующем составе: штаб, штабная рота, четыре роты. Номер полевой почты 42683А-Е. Находится в распоряжении командующего военным округом в генерал-губернаторстве. Войсковое подразделение. Запасное место расположения в Радоме (лагерь Едлино). Для немецкого персонала - гренадерский запасной батальон 304, Плауэю. Командиром батальона был назначен майор Цек. Точное число татарских легионеров в этом батальоне в сохранившихся документах не указано, но, сравнивая его с другими подобными соединениями, можно считать, что в нем находилось примерно 900 человек.

Известен 825-й батальон прежде всего своим вооруженным выступлением против немцев в конце февраля 1943 г. Факт этот широко известен и в отечественной публицистической литературе. Это произошло следующим образом.

14 февраля 1943 г. батальон торжественно был отправлен на фронт: «Перед отъездом батальона на борьбу с партизанами в с. Едлино из Берлина для доклада прибыл профессор, фамилия которого неизвестна. Доклад был сделан на иностранном языке. В своем докладе докладчик призывал легионы к уничтожению большевиков, (говорил) о создании Гитлером "татарского государства", о создании новой прекрасной жизни», - сообщал о проводах источник из среды белорусских партизан. 18 февраля ночью батальон прибыл в Витебск, после чего был направлен в сторону деревни Белыновичи по Суражскому шоссе. Затем основная часть его была расположена в деревне Гралево на левом берегу Западной Двины. 21 февраля представители легионеров связались с партизанами. По данным М. Гараева, это происходило следующим образом. Четверо парламентеров от легионеров отправились для переговоров, причем они заявили партизанам, что они действуют от имени и по заданию подпольной оранизации, созданной в легионе. Партизаны поставили легионерам свои условия. Во-первых, они потребовали, чтобы батальон перед переходом уничтожил не только немецких офицеров, но и немецкий гарнизон в деревнях Сеньково, Гралево и Сувары. Во-вторых, чтобы легионеры начали переход, разделившись на три группы. В-третьих, после перехода легионеры должны были сложить оружие и сдать боеприпасы. Последние условия были поставлены явно для обеспечения большей безопасности для партизан.

В результате переговоров была достигнута договоренность о том, что 22 февраля в 23 часа будет поднято общее восстание легиона и он перейдет с оружием на сторону партизан. Очевидно, немцам стало известно о планах подпольщиков, и за час до запланированного выступления были произведены аресты и схвачены руководители восстания Жуков, Таджиев и Рахимов. Тогда инициативу принял на себя командир штабной роты Хусаин Мухамедов. Был подан сигнал почти во все подразделения батальона, расположенные в разных населенных пунктах по соседству - началось восстание. Известить, согласно источнику, не удалось два взвода второй роты.

Командир бригады Бирюлин в своем донесении в штаб партизанского движения, написанном в ту же ночь, сообщил о том, что на их сторону перешли 506 человек, имея с собой три 45-мм пушки, шесть станковых пулеметов, четыре батальонных миномета, 22 ручных пулемета, 430 автоматов, 76 пистолетов, 26 лошадей и «много военного имущества». Перешедшие легионеры были распределены в партизанских бригадах, которыми командовали Захаров и Бирюлин. Некоторое сомнение вызывает большое количество автоматического оружия, упомянутого в донесении, так как восточные легионеры никогда не вооружались автоматами. Если сведения источника верны, то можно предположить, что повстанцам удалось отобрать вооружение у немцев или же перевезти к партизанам немецкий обоз.

Согласно более поздним данным - сообщению ответорганизатора Витебского обкома КП(б) К. Шемялиса секретарю Витебского обкома КП(б) И.Стулову от 30 марта 1943 г., был уничтожен немецкий штаб, немецкий персонал в количестве 60-70 человек и на сторону партизан перешло 930 человек с тремя 45-мм пушками, около 100 ручными пулеметами, одним станковым пулеметом, около 550 винтовками, патронами, лошадьми и т.д. Данные, как видим, значительно отличаются от данных предыдущего документа: не упомянуты автоматы, зато есть винтовки, количество ручных пулеметов вдруг выросло до ста, а станковых уменьшилось до одного, не упомянуты и минометы.

Восстание 825-го батальона довольно подробно описано в документальных книгах Р.Л. Мустафина. В одной из них приведено и сообщение партизанского командира Бирюлина (процитировано выше), но делается не совсем понятный вывод: «Таким образом, из фашистской неволи вырвалось более 900 человек, которые принесли с собой до тысячи винтовок, автоматов и пистолетов, двенадцать станковых и более ста ручных пулеметов, несколько орудий и минометов, одну грузовую автомашину и двадцать шесть подвод с боеприпасами и амуницией»l. Возможно, у автора были дополнительные сведения для того, чтобы настолько увеличить и без того противоречивые цифровые данные двух партизанских сообщений, но, к сожалению, никаких ссылок в публикации Р.Л. Мустафина нет.

Любопытно теперь взглянуть на то, как описывается это событие в источниках немецкой стороны.

Операция против партизан в районе Витебска, проводившаяся с 22 февраля до 8 марта 1943 г., в немецких военных планах носила кодовое название «Kugelblitz» («Шаровая молния»). Общее командование операцией осуществляли генерал-майор Якоби и генералмайор фон Вартенберг. В то время при всех армиях и группах армий, особенно где были задействованы восточные батальоны, вводилась должность командира восточных отрядов, как раз фон Вартенберг и исполнял его обязанности. Задействовано было четыре немецких полка 201-й дивизии, казачья часть 631 и 825-й татарский батальон. Переход татарских легионеров на сторону партизан в самом начале запланированной операции явился неожиданной неприятностью для немецкого командования. В результате был полностью оголен на некоторое время правый фланг немецкого наступления по берегу Западной Двины: «Наступление 601-го полка было осложнено и ослаблено переходом части Волго-татарского батальона на его правом фланге на сторону бандитов непосредственно перед началом наступления», - так записал Якоби в дневнике боевых действий 12 марта 1943 г. И здесь же он стремится представить, что ущерб от восстания татарских легионеров был минимален: «С помощью быстрого энергичного броска полка в направлении Буево и его присоединения к группе Биккеля волго-татарский батальон был исключен из боевых действий и возникшая прореха была ликвидирована». Почти сразу же после восстания легионеров специальный отряд абвера провел расследование случившегося. В материалах расследования отмечалось: «Батальон после полугодовой подготовки впервые вступил в бой. В составе его было около 900 человек, из них около 60 немцев. Он был очень хорошо вооружен - три противотанковые пушки, пулеметы, легкие и тяжелые гранатометы. Командир батальона майор Цек высказал в разговоре мнение, что идейное воспитание легионеров в результате недостатка времени оказалось слабым. Когда отряды прибыли на опорные пункты, расположенные далеко друг от друга, и оказались лицом к лицу с сильным противником, они стали легкой добычей советской пропаганды. Насколько известно, отдельные интеллигентные татары принимал и участие как руководители мятежа, который начался ночным нападением на немецкий персонал». 14 марта отделение полевой полиции уточнило, что к партизанам ушло 557 легионеров, они «сдались руководителю бригады Бирюлину на торфяной фабрике, затем перебрались в северном направлении, а позднее в район озера Козловичи. Их встретили с недоверием, поэтому разделили на группы в 20 - 30 человек по отрядам бандитов». Татарские легионеры упоминаются еще раз в цитировавшемся выше дневнике боевых действий, когда речь идет о потерях в ходе операции «Кугельблиц», - было убито 252 партизана, из них два татарина в немецкой форме, в плен было взято девять партизан, из них один татарский легионер. В сообщении полевой полиции, однако, было отмечено, что точное число убитых неизвестно.

Итак, первый ввод в бой первого подразделения Волго-татарского легиона закончился провалом для немецкой стороны. В указанных документах, пусть и в завуалированной форме, ясно видны причины этого: во-первых, бесспорно сказалась деятельность «отдельных интеллигентных татар» среди легионеров, которые и организовали переход батальона на сторону партизан. Возможно, речь идет или о деятельности группы Мусы Джалиля, или его предшественников, но в любом случае выступление легионеров было заранее организовано и подготовлено. Во-вторых, несмотря на все-таки длительную идеологическую обработку, немцам действительно не удалось по-настоящему привлечь татарских легионеров на свою сторону, - не зря майор Цек сетовал на «недостатки идейного воспитания». Чувство советского патриотизма в них оказалось сильнее - немцы вопреки их усилиям так и остались «чужими» для татарских легионеров, «своих» они видели в белорусских партизанах.

Несколько слов о приведенных выше цифрах. В первом партизанском сообщении говорится о перешедших на их сторону 506, во втором - о 930 легионерах. Вторая цифра представляется чрезмерно завышенной. Немецкие данные - 557 человек - и данные партизанского командира Бирюлина - 506 человек - кажутся более близкими к истине. Элементарный расчет позволяет прийти именно к такому выводу. Всего в батальоне было чуть более 900 человек (из них около 60 немцев). В самом партизанском сообщении говорится о том, что два взвода (т.е. около 60-70 человек) предупредить о восстании не удалось. Примем во внимание, что до восстания были произведены аресты части легионеров; очевидно, что кто-то из легионеров к восстанию не примкнул и остался в стороне, что часть восставших погибла во время боя в первую ночь и во время перехода к партизанам. Поэтому цифра в 930 человек, перешедших на сторону партизан, предстает, понятно, оптимистичной, но все-таки сомнительной.

Те бывшие легионеры, которые перешли на сторону партизан, судя по всему, практически сразу же приняли участие в боях против немецкой армии - особенно интенсивными они были 28 февраля 1943 г. и имели целью прорыв блокады. Впоследствии и советская контрразведка СМЕРШ провела свое расследование описанного выше эпизода. В конце июня 1943 г. заместитель начальника отдела контрразведки спецлагеря-174 (г. ПоДольск) майор Кирсанов и начальник отделения контрразведки того же лагеря капитан Сизов отправили в Белорусский штаб партизанского движения, находившийся в Москве, отчет о переходе на сторону партизан 825-го батальона. В этом документе они отметили, что «в Подольском лагере спецназначения содержится группа бывших военнослужащих Красной Армии, по национальности татары, которая, находясь в плену у противника, перешла на службу в созданный немцами "Волго-Татарский легион", предназначенный для ведения борьбы с партизанами». Можно полагать, что часть бывших легионеров в то время проходили процедуру фильтрации. Другая же часть, по-видимому, продолжала оставаться в составе партизанских соединений в Белоруссии. Это подверждается, например, данными письма Белорусского штаба партизанского движения от 2 июля 1943 г.: «После перехода батальона к партизанам личный состав его действительно был рассредоточен по партизанским бригадам, принимал участие в боевых действиях против немецких оккупантов, показал себя с положительной стороны. Некоторая часть личного состава батальона и до настоящего времени находится в партизанских бригадах».

Оставшиеся на стороне немцев легионеры 825-го батальона были после этих событий немедленно отправлены в тыл, причислены к другим соединениям. Георг Тессин, составитель капитального справочника обо всех подразделениях вермахта и СС в годы Второй мировой войны, упоминает, что впоследствии (не указано, когда) часть 825-го батальона была при писана к 3-й танковой армии и дислоцировал ась в Померании.

Восстание 825-го батальона стало холодным душем для германского командования. Это событие сыграло далеко не последнюю роль в дальнейшей судьбе Восточных легионов.

***

Переход 825-го батальона легиона «Идель-Урал»
на сторону белорусских партизан

К настоящему времени немало написано о попытках нацистской Германии привлечь восточные народы СССР к военному и политическому сотрудничеству. В их числе ставка делалась и на поволжских татар, интерес нацистов к которым не был случаен. Еще в Первой мировой войне Германия и Турция, будучи союзниками, пытались привлечь тюрков к борьбе с союзными войсками Антанты и царской России¹.

В ходе Второй мировой войны поворот идеологов национал-социализма к тюркским национальностям России произошел в конце 1941 г. Большинство исследователей объясняет это изменением военной ситуации на Восточном фронте. Поражение под Москвой, крупные потери немецко-фашистских войск вызвали острый недостаток в живой силе. К тому же война приобрела явно затяжной характер. Именно тогда рейхсминистр оккупированных территорий Востока Альфред Розенберг предложил Гитлеру использовать военнопленных разных национальностей Советского Союза против собственной родины.
Во исполнение директивы Гитлера в течение 1942 г. под руководством Восточного министерства был создан ряд «национальных комитетов»: Волго-татарский, Туркестанский, Крымско-татарский, Грузинский, Калмыцкий и др. Одной из главных их задач являлось создание в контакте с германским верховным командованием национальных воинских формирований — легионов.

В марте 1942 г. Гитлер подписал приказ о создании Грузинского, Армянского, Азербайджанского, Туркестанского и Горского (из народов Дагестана) легионов. Приказ о создании Волго-татарского легиона (сами легионеры называли его «Идель-Урал») был подписан в августе 1942 г.²

Подготовка командного состава национальных формирований проводилась через особый резервный лагерь Восточного министерства Вустрау, расположенный в 60 км от Берлина. Сюда немцы собирали военнопленных разных нациоциональностей СССР, имевших высшее и среднее образование. После соответствующей идеологической обработки и проверки благонадежности их зачисляли в легион. Текст присяги гласил: «Я готов в рядах германской армии употреблять все силы на освобождение моей Родины, и поэтому согласен вступить в легион. Этим самым я считаю раньше мною в Красной Армии принесенную присягу недействительной. Я обязуюсь беспрекословно подчиняться приказам моих начальников»³.

Вербовка подходящих для службы в Волго-татарском легионе лиц велась в специальных лагерях военнопленных в Польше, где содержались поволжские татары, башкиры, чуваши, марийцы, мордва и удмурты. Такими лагерями были Сельцы (Седлец), Демблин, Кельцы, Холм, Конски, Радом, Ченстохов, станции Крушино, Едлино, Веселое. Базовым лагерем формирования батальонов легиона «Идель-Урал» был лагерь в Едлино.

Всего в 1942-1943 гг. было сформировано семь боевых батальонов Волго-татарского национального легиона (с 825 по 831), а также саперный, штабной или запасной и некоторые рабочие батальоны. В них служило по разным данным от восьми до десяти тысяч легионеров.

Из всех вышеуказанных подразделений наиболее подробно изучена судьба 825-го батальона в связи с переходом его на сторону партизан. Однако в литературе при описании деталей восстания в батальоне встречаются серьезные фактические ошибки, неточности и произвольные толкования.

Во-первых, в ряде публикаций прошлых лет прослеживалось намерение связать восстание в 825-м батальоне с именем Мусы Джалиля⁴. Лишь в последние годы появились исследования, в которых доказано, что восстание было подготовлено без участия поэта-героя. Подпольная работа в Волго-татарском легионе началась задолго до того, как М. Джалиль получил возможность к ней подключиться⁵. Наоборот, по имеющимся документальным свидетельствам, это восстание оказало сильное влияние на поэта и стало мощным стимулом для его подключения к антифашистской работе.

Второе расхождение касается количества перешедших на сторону партизан. Называются цифры от 506 до 900-930 человек, основанием здесь служат показания партизанских командиров. Военный историк М. Гараев приводит данные германской полевой полиции, согласно которым к партизанам перешло 557 легионеров⁶.

Такие разночтения в освещении перехода 825-го батальона на сторону партизан вынудили автора прибегнуть к первоисточнику. Благодаря набережночелнинскому краеведу С. Лурье, в наши руки попало донесение комиссара 1-го партизанского отряда Исака Григорьевича Григорьева комиссару 1-й Витебской партизанской бригады Владимиру Андреевичу Хабарову о приеме в отряд личного состава 825-го батальона, датированное 5 марта 1943 г. 

Оно исходит от непосредственного участника событий, наделенного определенными властными полномочиями и написано сразу же после совершившегося события по запросу вышестоящего командира. Это позволяет сделать нам вывод, что донесение комиссара И. Григорьева — наиболее объективный документ из всех описывающих факт перехода 825-го батальона на сторону партизан. Все остальные документы — как советские, так и немецкие — появились уже позднее и, на наш взгляд, не лишены конъюнктурности.

Вместе с тем следует дополнить картину перехода, описанную комиссаром Григорьевым, некоторыми комментариями об обстановке накануне и после восстания легионеров. Сделать их позволяют сведения, полученные в ходе личных бесед автора в 2004 г. с бывшей разведчицей «бригады Алексея» (А. Ф. Домукалова) Ниной Ивановной Дорофеенко, а также сведения из документов партизанского подполья музея Великой Отечественной войны в Минске и музея М. Ф. Шмырева в Витебске.

После успешного наступления 4-й Ударной армии в ходе Московской битвы 1941-1942 гг. на северо-западе Витебской области образовался разрыв в линии фронта, названный «Витебскими воротами». Они стали основной артерией, связывающей Большую землю с партизанскими отрядами Белоруссии и Прибалтики. В 1942 — начале 1943 гг. в районе Сураж-Витебск в тылу врага существовала обширная партизанская зона, на территории которой действовали колхозы, издавались газеты, работал госпиталь. Партизанские бригады, выросшие из отряда «батьки Миная», жгли фашистские гарнизоны, снабжали армию ценными разведсведениями. Немецкое командование не могло терпеть такого положения и время от времени посылало на «Витебщину» карательные экспедиции. Одна из таких экспедиций под названием «Шаровая молния», с привлечением 82-й армейской дивизии и карательных отрядов, была организована в начале февраля 1943 г. Противнику, численность которого составляла 28 тысяч человек, удалось окружить в районе Витебска шеститысячную партизанскую группировку. Против бригады М. Бирюлина были брошены казачьи отряды, состоявшие из украинских националистов. На смену им в деревни Сеньково, Сувари и Гралево по берегу Западной Двины 20 февраля прибыл 825-й батальон. Бирюлинцы держали оборону на другом берегу реки, которая не надолго разделила противоборствующие стороны…

По отдельным сведениям, 825-й батальон должен был вступить в бой уже через три дня. Наверное, это был один из весомых аргументов, подтолкнувших партизанское командование принять предложение легионеров о переходе на сторону партизан. Сами партизаны опасались перехода к ним столь крупного и хорошо вооруженного воинского подразделения: в случае провокации партизан ждал неминуемый разгром, поскольку в бригаде М. Бирюлина насчитывалось всего 500 человек. Но при положительном исходе они получали значительное людское пополнение, вооружение и боеприпасы. Также было неизвестно, как поведут себя после перехода легионеры — предшествовавшие им каратели-казаки отличались особой жестокостью по отношению к мирному населению и партизанам. Поэтому со стороны М. Бирюлина и Г. Сысоева это был большой риск.

Переход 825-го батальона на сторону партизан имел огромное значение. Он нарушил общий ход наступления немцев против партизан в районе Витебска и осложнил их положение на правом фланге, где противник получил неожиданное подкрепление в живой силе и вооружении⁷. Немцы стали опасаться направления легионеров в восточные оккупированные области. Сразу же после восстания готовый к отправке на Восточный фронт 826-й батальон был передислоцирован в Голландию, в район г. Бреда. Весть об успехе восстания широко распространилась среди других легионов и, несомненно, активизировала борьбу антифашистского подполья.

28 февраля 1943 г. отряд М. Бирюлина прорвал окружение гитлеровцев и нанес им сокрушительный удар с тыла в щелбовских лесах. При этом бывшие легионеры не щадили себя в боях. Вот как описывали этот эпизод исследователи истории витебского подполья: «В районе дер. Поповичи отряд уничтожил 6 фашистских танков, автомашину и захватил в плен несколько гитлеровских солдат. В этой операции особенно отличились партизаны И. Тимошенко, С. Сергиенко, И. Хафизов, И. Юсупов и А. Сайфутдинов. Высокий героизм проявил боец Н. Гарнаев и комсорг созданного из татар истребительного батальона Ахмет Зиятдинович Галеев. Комсомольская организация возбудила ходатайство перед Суражским подпольным райкомом комсомола о даче ему рекомендации для вступления в партию. Грозой для гитлеровцев была партизанская рота под командованием Х. Латыпова, состоявшая из татар»^8.

При изучении истории восстания и дальнейшей судьбы бывших легионеров обращает на себя внимание тот факт, что в настоящее время установлены фамилии лишь некоторых из них. Судьба же большинства остается неизвестной.

Несколько лет тому назад группа исследователей, в составе которых были автор данной публикации, С. Лурье, Р. Мустафин и некоторые бывшие сотрудники КГБ РТ попытались найти документальные следы остатков 825-го батальона, относящиеся к периоду после 23 февраля 1943 г.

Бывший командир 1-й Витебской партизанской бригады М. Бирюлин в беседе с С. Лурье тогда пояснял, что, поскольку немцы неоднократно пытались засылать к партизанам агентов под видом бежавших военнопленных, партизанские руководители поначалу не вполне доверяли восставшим. В связи с этим было приказано распределить их по отрядам нескольких бригад: 1-й Витебской, 1-й Белорусской бригады им. Ленинского Комсомола и др. Поэтому, пытаясь найти бывших легионеров в составе этих партизанских соединений, мы обратились к книге «Партизанские формирования Белоруссии в годы Великой Отечественной войны (июнь 1941 — июль 1944 гг.)», в которой приводятся данные о национальном составе некоторых партизанских бригад на момент соединения их с частями Красной Армии⁹:

Если даже посчитать, что в числе 99 человек, учтенных в графах таблицы как «другие национальности» и «национальность не установлена», входят татары, башкиры и чуваши, то где же остальные не менее четырех сотен бывших военнопленных легионеров?

В беседе с С. Лурье М. Бирюлин дал такие пояснения. Во-первых, бывшие военнопленные, в отличие от партизан из местных жителей, плохо знали местность, где шли бои с карательными экспедициями фашистов, хуже в ней ориентировались, поэтому часто гибли в болотах или попадали в засады карателей. Во-вторых, всех не удалось переодеть, они воевали на стороне партизан в своих серо-зеленых немецких шинелях, и многие местные жители и партизаны соседних отрядов могли перебить их, принимая за немцев. В-третьих, некоторые командиры отрядов, вначале не очень доверявшие восставшим, в наступлении направляли их в первые ряды атакующих, а при отступлении — оставляли прикрывать отход основных сил отряда.

Все это приводило к тому, что потери среди бывших легионеров были значительно большими, чем среди партизан из местных жителей.

Кроме того, легкораненых подлечивали в своем отряде, а тяжелораненых перебрасывали через линию фронта в армейские госпитали самолетами. После излечения в госпиталях местные партизаны, как правило, возвращались в свои отряды, бывшие военнопленные же направлялись (большей частью после проверки в фильтрационных лагерях) в части действующей армии, чаще всего, в штрафные батальоны.

По свидетельству белорусского исследователя А. Заерко, 825-й батальон после перехода к партизанам был расформирован. Его личный состав влился в состав 1-й Витебской, 1-й Белорусской партизанской бригад и «бригаду Алексея». Основная часть татар осталась в отряде Г. Сысоева10.

В докладной записке ответорганизатора Витебского обкома партии К. И. Шемелиса сообщалось, что всего было разоружено 476 легионеров. Из них 356 человек были направлены в отряды 1-й Белорусской бригады под командованием Я. З. Захарова, 30 человек остались в 1-й Витебской бригаде М. Ф. Бирюлина. В отряде Г. И. Сысоева была сформирована отдельная татарская рота11.

В Национальном архиве Республики Беларусь хранится любопытный документ, описывающий судьбы легионеров, попавших в партизанскую «бригаду Алексея». Судя по нему, в феврале-марте 1943 г. во время карательной операции «Шаровая молния» часть «бригады Алексея» была выдавлена гитлеровцами за линию фронта. Среди этих партизан оказались и бывшие солдаты и офицеры 825-го батальона. Многие из них, если не все, были арестованы органами СМЕРШ. На 22 июня 1943 г. в лагере специального назначения № 174 в г. Подольске находился 31 человек из 825-го батальона. Судьба их неизвестна12.

Важное объяснение дал один из ветеранов КГБ РТ, полковник в отставке Л. Н. Титов. По его свидетельству, летом 1943 г. в армейские части и партизанские соединения в тылу врага поступил приказ СМЕРШ об «изъятии» из их состава бывших военнопленных, перешедших из Русской освободительной армии (РОА), национальных легионов и других воинских формирований фашисткой Германии. Из партизанских отрядов легионеров отправляли самолетами на Большую землю, где они попадали в специальные лагеря НКВД. В ходе допросов составлялись подробнейшие списки легионеров, которыми руководствовались местные органы НКВД отслеживая возвращавшихся домой солдат. Эти лица оставались под контролем органов безопасности вплоть до начала 70-х гг. Кроме того, в послевоенные годы органы госбезопасности вели поиск легионеров, скрывавших свою службу в Волго-татарском легионе и других коллаборационных частях.

Так, в одном из документов, составленном чекистами Татарстана в 1951 г., приводится список 25 легионеров (в их числе четыре человек из числа служивших в 825-м батальоне), которые были арестованы, осуждены и содержались в особых лагерях МВД СССР13.

В настоящее время из 10 тысяч участников легиона «Идель-Урал» официально реабилитировано около двух десятков человек. Предстоит еще нелегкий поиск биографий и документов в отношении организаторов восстания в 825-м батальоне: врача из Чувашии Григория Волкова, назвавшегося Жуковым, командиров подразделений Рашида Таджиева, Александра Трубкина, Хусаина Мухамедова, Ахмета Галеева, Анатолия Муталло, И. К. Юсупова, В. Х. Лутфуллина, Х. К. Латыпова и других, а также разведчицы Нины Буйниченко, уехавшей после войны из Белоруссии в Вильнюс. Совершенный ими в феврале 1943 г. подвиг до сих пор еще достойно не отмечен.

Оригинал этого документа хранится в Витебском областном музее М. Ф. Шмырева. С. Лурье переписал его в 1979 г., когда был в Витебске в качестве руководителя поискового отряда учащихся Набережночелнинской средней школы № 28, совершавшей поход по местам партизанской славы белорусского Полесья.

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. См.: Гайнетдинов Р. Б. Тюрко-татарская политическая эмиграция: начало ХХ века — 30-е годы. – Набережные Челны, 1977. – С. 55-59.
2. Мустафин Р. А. По следам оборванной песни. – Казань, 2004. – С. 82.
3. Архив УФСБ РФ по РТ, ф. 109, оп. 12, д. 9, л. 29-92.
4. Мустафин Р. По следам оборванной песни. – Казань, 1981 – 335 с.; Забиров И. Джалиль и джалильцы. – Казань, 1983 – 144 с.; Кашшаф Г. По завещанию Муссы Джалиля. – Казань, 1984 – 224 с.; Бикмухаметов Р. Муса Джалиль. Личность. Творчество. Жизнь. – М., 1989 – 285 с.
5. Черепанов М. Были ли легионеры джалильцами // Казанские ведомости. – 1993. – 19 февраля; Ахтамзян А. Памяти участников сопротивления нацизму в годы Великой Отечественной войны // Татарские новости. – 2004. – № 8 (121); Мустафин Р. А. По следам оборванной песни. – Казань, 2004. – 399 с.
6. Гараев М. Наши! Переход татарского батальона на сторону белорусских партизан // Татарстан. – 2003. – № 7.
7. См.: Гилязов И. А. На другой стороне. Коллаборационисты из поволжско-приуральских татар в годы Второй мировой войны. – Казань, 1998. – С. 107-108.
8. Пахомов Н. И., Дорофеенко Н. И., Дорофеенко Н. В. Витебское подполье / 2-е изд-е переработанное и дополненное. – Минск, 1974. – С. 124.
9. См.: Партизанские формирования Белоруссии в годы Великой Отечественной войны (июнь 1941 — июль 1944 гг.). – Минск, 1983. – 281 с.
10. Заерко А. Призрачность второй присяги: «тюркские добровольцы» в лесах Белоруссии // Политический собеседник. – 1991. – № 12. – С. 28.
11. Национальный архив Республики Беларусь (НА РБ), ф. 3793, оп. 1, д. 83, л. 87.
12. НА РБ, ф. 3500, оп. 2, связка 12, д. 48, л. 128-128 об.
13. Архив УФСБ РФ по РТ, ф. 109, оп. 12, д. 9, л. 120-130.

Донесение комиссара 1-го партизанского отряда И. Григорьева комиссару 1-й Витебской партизанской бригады В. Хабарову о приеме в отряд личного состава 825-го батальона Волго-татарского легиона

5 марта 1943 г.

Донесение комиссара отряда Григорьева И. Г. в бригаду. Согласно Вашего указания информирую Вас о разложении и переходе в наш отряд [из] Волго-татарского легиона 825-го батальона.

Волго-татарский легион состоял из наших военнопленных татар, взятых в плен немецкими войсками в 1941 и начале 1942 годов в городах Белостоке, Гродно, Львове, Керчи, Харькове. До мая 1942-го они находились в лагерях военнопленных и переносили голод и зверства со стороны немецких солдат и офицеров.

19-20 июня 1942 года со всех лагерей военнопленных немцы начали концентрировать татар в гор. Седлице, после чего направили под усиленной охраной в гор. Радом, разбили на 3 группы по 900 человек, т. е. на 3 батальона.

Выступил с речью посланец Гитлера генерал-лейтенант Восточных легионов: «Вас, татар, Гитлер из плена освобождает, создает вам хорошие условия и создает легион, которому входит в задачу освободить от большевиков свою Татарскую республику... Власть большевиков окончательно разгромлена немецкими войсками, вас вооружаем и направляем на учебу. После учебы вы, освобожденный народ, должны очистить свою национальную территорию от скрывающихся в лесах и болотах большевиков-партизан, которые наносят вред нашей армии».

С июля 1942 года по февраль 1943 года они проходили учебно-боевую подготовку по борьбе с партизанами. В начале февраля был экзамен. Более отличившихся в учебе назначили командирами взводов, отделений, придав в этот батальон майора Зекс (на самом деле — Цёк. — Г. Р.). Данный легион был направлен в распоряжение 82 дивизии, располагавшейся в Витебске.

19 февраля разведчица негласной группы «В» партизанка Буйниченко Нина доложила, что из Радома прибыл Волго-татарский легион 825-го батальона по борьбе с партизанами в треугольнике Сураж-Витебск-Городок. Данный батальон будет размещаться в деревнях Сенькове, Сувары и Гралево Витебского района (где находилось несколько рот партизан).

20 февраля я взял двух бойцов с разведки и в ночной период времени, пробравшись через Двину в деревню Сеньково, дал задание нелегальной партизанской группе, которую возглавляла Нина Буйниченко: когда прибудет этот легион — узнать их моральное состояние, обрисовать положение на фронтах. Если будет положительный результат — выслать в отряд заложников, желательно офицерский состав. 21-го февраля 1943 года этот батальон был расположен в вышеуказанных деревнях. В доме нашей нелегальной партизанки Нины Буйниченко расположился врач батальона Жуков, с которым быстро начались откровенные разговоры. Жуков ей сообщил, что у него возникла мысль перейти на сторону Красной Армии в гор. Радоме. У него есть 6 человек из командного состава, которые также думают о переходе и назвал их должности и фамилии: адъютант к[оманди]ра батальона майора Зекса — Таджиев, командир штабной роты Мухамедов, пом[ощник] командира Латыпов, командиры взводов Исупов (Юсупов. — Г. Р.), Галиев, Трубкин и (комвзвода) их хозчасти Рахимов.

После этих разговоров Жуков просил Нину ускорить связь с партизанами. Нина посоветовала Жукову направить четырех человек татар в наш отряд для переговоров, а равно и посоветовала взять проводником жителя деревни Сувары Михальченко, переодев его в их форму, чтобы не оставить никаких следов.

Жуков внимательно выслушал, быстро ушел к товарищам, с которыми имел разговор.

В 19 часов (вероятно, 22 февраля. — Г. Р.), придя домой, Жуков сообщил Нине, что с Михальченко, переодетым в немецкую форму, посланы Трубкин, Лутфулин, Галиев и Фахрутдинов. Предупредил Нину, что если партизаны их обстреляют, то она несет персональную ответственность. Нина ответила, что о месте встречи мною согласовано с комиссаром отряда Григорьевым, их будут встречать. Наша засада в условленном месте встретила представителей и доставила в штаб отряда. Представители попросили дать одну ракету, обозначающую: «Приняли хорошо. Начать подготовку». Ракета была дана.

Штабом нашего отряда поставлена перед представителями задача —уничтожить весь немецкий офицерский состав и предателей из татар, вывести весь людской состав с полным вооружением, обозом и боеприпасами. После уничтожения штабов подтянуть (личный состав) к берегу Западной Двины и свалкам завода Руба, дать 3 красные ракеты, которые обозначили бы: «К переходу готовы, принимайте», 3 сигнала фонариком: «белый, красный, зеленый», что обозначает: «Представитель вышел на середину Западной Двины», где я должен его встретить.

Двух из татар — Трубкина и Лутфулина — оставили у себя в отряде заложниками, а Галиева и Фухрутдинова отправили обратно в легион для организации и выполнения поставленных задач. В 11 часов ночи была выпущена одна белая ракета в деревне Сувары, согласно договоренности, что обозначало: «Возвратились благополучно. Начинаем уничтожать немцев».

Об этом мы сообщили в штаб бригады Бирюлину и попросили выслать представителя. Был выслан Анащенко и нач[альник] штаба Крицкий, которые присутствовали и наблюдали за этим процессом... При наблюдении за их операцией по уничтожению немцев и изменников-татар слышны были взрывы гранат, пулеметные очереди и одиночные выстрелы из винтовок и автоматов. Это татары выполнили наше задание. В 0.30. ночи получили сигналы фонариком — белый, красный и зеленый, согласно договоренности.

Командир расположился в засаде с группой партизан, а я с командиром роты Стрельцовым направился по Двине в сторону Руба для встречи представителей. Встретили Фахрутдинова с двумя его товарищами, с вопросом: «Кто Вы по званию?». Я ответил: «Комиссар партизанского отряда Сысоева — Григорьев».

«Задание выполнено. Уничтожили 74 немца, трех командиров роты — Суряпова, командира 2-ой роты Миножлеева и командира 3-ей роты Мерулина. Людской состав с вооружением, транспортом и боеприпасами подтянут. Прошу принимать. Одновременно сообщаю, что у нас шофер штаба оказался изменником и тайно увез на машине из (Суварей, Сеньково?) майора Зекс, которого хотели живьем захватить и доставить вам. В Сеньково арестовали батальонного врача Жукова, Таждиева (или Таджиева) и Рахимова, которым было задание уничтожить немцев (в Сенькове?). Прошу ускорить прием, я ранен, окажите помощь».

Стрельцову приказал доставить его в медпункт для оказания помощи, а сам встретил орудийные расчеты и людской состав. На ходу сделал маленький митинг, сообщил им, что переход их пока в партизаны, имея намерение переправить их за линию фронта.

Встреча была очень радостной, многие от радости смеялись, а некоторые плакали, вспоминая условия, мучения, которые испытали, находясь в плену, обнимая и целуя меня, бросая выкрики, что мы опять и со своими, с нами тов. Сталин и т. д.

Прибывших на территорию нашего отряда вынуждены на основании приказа командира бригады разоружить, людской состав направить в распоряжение бригады на территорию торфзавода, а часть вооружения направить в хозяйственную часть бригады. Очевидно, комбриг тов. Бирюлин исходил из того, что наша бригада, в особенности наш отряд, вел бои с 14 февраля с экспедицией на партизан, и лишняя концентрация людей могла привести к нежелательным результатам, к тому же они были в немецкой форме.

В отряде желания разоружать не было, так как штаб отряда имел намерение пустить их в бой, но приказ вышестоящего товарища обязаны были выполнить. Прибыло на территорию расположения нашего отряда людского состава 506 человек с вооружением: пушки 45 мм — 3 штуки, станковых пулеметов — 20, батальонных минометов — 4, ротных минометов — 5, ручных пулеметов — 22, винтовок — 340, пистолетов — 150, ракетниц — 12, биноклей — 30, лошадей с полной амуницией, боеприпасами и продовольствием — 26.

Позже прибывали отдельными малыми группами.

Выполняя указание командира бригады тов. Бирюлина, нами людской состав обезоружен и направлен в распоряжение бригады.

Вооружение, помимо орудий и станковых пулеметов, направили в хозчасть бригады. Переговорив в штабе, отряды решили взять под свою ответственность часть личного состава, орудийные расчеты и пулеметчиков станковых пулеметов, которые были использованы по борьбе с экспедицией на партизан. Следует отметить, что они исключительно храбро, смело сражались в боях, и многие из них отличились в боях и сохранили вооружение.

Бригадой людской состав был направлен во все отряды и бригады, находящиеся в треугольнике Витебск, Сураж, Городок. 3 офицера были направлены в тыл Советского Союза, в штаб партизанского движения, о чем ставлю Вас в известность.

Комиссар партизанского отряда Григорьев.
Из фондов Витебского областного музея М. Ф. Шмырева. Копия.

Публикация подготовлена Рустэмом Гайнетдиновым, кандидатом исторических наук
Источник:http://www.tatveteran.ru/